Папа Карло
собирает ребенка в школу:
рука, еще рука,
так, нога...
так.
Раздумывает, не посадить ли на клей голову,
но решает оставить как есть,
на шпоночном соединении - для вящей передачи
крутящего момента.
"Всё равно ведь притащит под мышкой,
хорошо, если не забудет, - думает старик.
- И как они вечно
умудряются не отломать нос,
гоняя ею в футбол?"
Папа Карло убирает инструменты, сослепу
укалывает палец шилом.
Выступает капелька крови.
Буратино внимательно разглядывает каплю,
хмурится, берет шило,
закусив деревянную губу, тычет себе в палец:
ничего.
Буратино глубоко вздыхает, закрывает глаза,
прижимается к старику, обнимает его,
насколько хватает длины
лучинных ручонок.
Так они пребывают некоторое время,
молча.
О чем и говорить.
Нынче - День знаний. Эти двое
очень хорошо знают друг друга.
Папа Карло
собирает ребенка в школу:
рука, еще рука,
так, нога...
так.
Раздумывает, не посадить ли на клей голову,
но решает оставить как есть,
на шпоночном соединении - для вящей передачи
крутящего момента.
"Всё равно ведь притащит под мышкой,
хорошо, если не забудет, - думает старик.
- И как они вечно
умудряются не отломать нос,
гоняя ею в футбол?"
Папа Карло убирает инструменты, сослепу
укалывает палец шилом.
Выступает капелька крови.
Буратино внимательно разглядывает каплю,
хмурится, берет шило,
закусив деревянную губу, тычет себе в палец:
ничего.
Буратино глубоко вздыхает, закрывает глаза,
прижимается к старику, обнимает его,
насколько хватает длины
лучинных ручонок.
Так они пребывают некоторое время,
молча.
О чем и говорить.
Нынче - День знаний. Эти двое
очень хорошо знают друг друга.
Сергей Круглов